Бегу в контору порта — так и так. Что с продуктами делать, это ж надо выгрузить и погрузить — время! И порченое куда деть — война, а мы на выброс, добро сгноили! Начальник тоже не в радости — ему оправдываться, акт составлять. Тут особист давешний появился — в чем дело? Всего лишь — ну, это поправимо. Мы тут головы ломали, чем пленных кормить, пока баржи за ними не придут — ну вот пусть сами свое г… и жрут, соскребут как-нибудь, нельзя ж их вовсе не кормить, негуманно это — а лишнего продовольствия нет. Сейчас распоряжусь — сколько тебе этих гавриков нужно, — пусть сами и грузят, тащат, а заодно и трюм вычистят, ведь принцип социализма это кто не работает, тот не ест. Только смотрите, чтоб не отлынивали.

Одно лишь не по правде вышло. Пленных всех скопом на мыс загнали, колючкой отгородив. Так из толпы той, конвойные наши по головам вытаскивали — столько-то, вышли и марш! А переписали их всех по именам уже на берегу, и кто в каком трюме был — то неведомо. А впрочем, фашисты проклятые — что их жалеть?

Этот же день

Москва, Кремль.

— Лаврэнтий, ты увэрэн, что это надо? Лететь тебе самому?

— Нужно, товарищ Сталин! Кавказ — специфика своя. Я уверен, лучше ее пойму. Замечу то, что другие не увидят.

— Смотри, Лаврэнтий, особэнно нэ рискуй. Ты мнэ живым нужэн. Как только все наладится — сразу возвращайся. Если бы не нефть… Архиважнэйшэе дэло!

— Так, товарищ Сталин, потомки карту нам передали с месторождениями полезных ископаемых, все, что будет открыто на нашей территории до конца века. Согласно ей, нефть есть и в Поволжье, и под Тюменью — по их словам даже больше, чем в Баку. Сибирь, положим, освоить сейчас сложно, а вот близ Волги это достижимо уже в следующем году.

— И ты мнэ нэ докладывал? Почэму?

— Так, товарищ Сталин, проверить же надо было! Например, они указывают, что у нас в Якутии алмазы, как в Южной Африке, а все светила геологии, у кого спрашивали, ответственно заявляли, что такого быть не может!

— Отвэтствэнно, говоришь? Что ж, если алмазы там все-таки есть, отвэтят эти «светила» по строгости, коли сами напросились. Спэшить нэ будэм, но вот геологоразвэдку пошли, трата малая, не разоримся.

— Уже, товарищ Сталин! Я распорядился. А чтоб свои своих не покрывали, приказал людей на месте набрать. Из тех, кто невиновно осужден — ускорить пересмотр дел. Ну а если найдут…

— У тебя там что, и геологи в достаточном количестве? Это ты для дэла хорошо придумал, Лаврэнтий, — они там носом зэмлю рыть будут! Что ж, подождем…

— И еще одна информация от потомков подтвердилась. Позавчера, двадцать третьего, как и указывалось, немцы пытались применить под Мгой тяжелые танки. Первые экземпляры тех, что массово пойдут в сорок третьем и под Курском доставят нам много бед. Следует отметить товарищей с Волховского — список прилагаю, — они к нашей информации отнеслись очень серьезно, хорошо подготовили и провели операцию. Благо местность позволяла — все там утыкали минами, замаскировали на прямой наводке батарею стодвадцатидвухмиллиметровых, подтянули гаубичный полк для контрбатарейной борьбы, даже пару КВ приготовили — буксировать. В итоге: три танка уничтожены, такой калибр на прямой их броня не держит, три танка эвакуировали, правда, в полной исправности только один, второй без башни, у третьего — вернее, у того, который первым шел, гусеница сбита на мине, и повреждения от артогня. Подробный доклад вот, а трофеи сейчас в Кубинку везут.

— Видишь, Лаврэнтий, потомки себя уже показали. Так что их информации — зеленый свет. Хотя… а передай-ка ты мне для подробного ознакомления все, что они тогда прислали. А уж я сам распоряжусь, чтобы быстрее. У тебя всё?

— Нет, товарищ Сталин. Сообщение из Карского моря — «Шеер» захвачен, экипаж снят и пленен, корабль ведут на буксире в Диксон, наши потомки его охраняют вместе с силами СФ. Кстати, они и там уже три немецкие субмарины утопили и одну вывели из строя. Болтается без винтов, как поплавок, ожидая, пока мы ее или в плен возьмем, или добьем.

— Так это просто отлично, Лаврэнтий! Сколько в истории бывало, когда боевой корабль в плэн? За такоэ — сразу Гэроя можно дать всэм отличившимся!

— Вот только с кем им на связь выходить, пока меня здесь не будет? Здесь, в Москве, о них знаю один я. Даже Серов не в курсе. В смысле, главной тайны не знает.

— И не надо. Передай Кириллову — если возникнет необходимость, пусть выходит прямо на «товарища Иванова».

Капитан-лейтенант Видяев Федор Алексеевич

Подводная лодка Щ-422. Карское море, 26 августа 1942 года.

Ну вот, как там Петр Великий повелел на медали выбить, когда они с Меншиковым на шлюпках два боевых корабля захватили? «Небываемое бывает»?

В общем, распихали по трюмам «Сибирякова» и «Дежнева» экипаж немецкого броненосца, он хоть и карманный, но все-таки линкор, 1100 человек на борту.

Было.

Теперь там боцманская команда с СКР.

«Сибиряков» под конвоем К-22 в Диксон убежал, а «Дежнев» эту лоханку неуправляемую подцепил, хоть и не с первого раза, и пыхтит, тянет потихоньку.

Потомки не показываются, только перископы да антенны из воды торчат.

Мы вокруг этого «каравана» бегаем.

На вторые сутки нас немецкая лодка пыталась атаковать. Акустики «Волка» обнаружили — нам передали, что идут наперехват. Через час возвращаются, радируют — утопили фашиста, U-255.

И вдруг еще через несколько часов потомки всплывают. Представляю, как с «Дежнева» смотрели. А нам команда флажками — подойти к К-25 и пришвартоваться.

Потомки застопорились, мы подошли — во второй-то раз уже легче. Прицепились, тут по штормтрапу ко мне Кириллов скатывается, уже умело лазит, быстро освоил: «Федор Алексеевич, отдайте распоряжение команде переодеться в парадное и через полчасика всех, свободных от вахты — на палубу „Морского волка“. Будем новую боевую единицу в наш флот принимать. Ну а флаг у них будет тот, который Щ-422 предназначался. Поэтому вам, Федор Алексеевич, флаг этот и поднимать».

Ну, ради этого дела не только свободных от вахты, а просто всех, кого только можно, чтобы лодка не потопла, напряг.

Через полчаса начали мои орлы на борт «Морского волка» перебираться.

Смотрю — птиц двуглавый на рубке уже закрашен, а вместо него звезду нарисовали. Красную. А на ней, в центре, циферка такая скромная — «18».

Молодцы, потомки. Хоть у них и оружие — не нашему в пример, но восемнадцать кораблей за месяц? Летопись их вспоминаю, которую они нам читать давали — ну да, восемнадцать: две подлодки в Атлантике, минзаг «Ульм», три транспорта, «Лютцов», «Кельн», три эсминца, плавбаза — уже двенадцать? Плюс в Карском море — U-209, U-456, U-601, U-251 (эта, правда, еще не утопла и даже флаг не спустила, и по радио иногда орет, но хрен ее фрицы до дома дотащат!), «Шеер» и теперь вот U-255.

Потомки тоже в парадном — непривычно, с погонами.

У офицеров — перчатки белые, кортики и бляхи ремней начищены, звезды на погонах сверкают.

У этого «Волка» за рубкой места — кажется, в футбол играть можно запросто. Вот и построились там напротив друг друга два экипажа.

Старший майор речь говорит:

«Товарищи, мы поднимаем на этом корабле боевой гвардейский флаг, который предназначался подлодке Щ-422. Вы своим боевым трудом заслужили это гвардейское звание. Вами уничтожено пять боевых кораблей противника, два вспомогательных, шесть подводных лодок, три транспорта, обеспечен захват „Шеера“, выведена из строя еще одна подлодка. Спасибо вам за это. Капитан-лейтенант Видяев, поднять флаг».

Я флаг к тросику цепляю, а у самого руки дрожат.

Тут музыка заиграла.

Вроде знакомая, партийный гимн, а слова не те: